Председатель комиссии: как требуют «посчитать»
-
- 11.10.2021
Председатель комиссии на выборах-2020 в Беларуси — о том, как привычно и системно формируются «нужные» комиссии и как им спускают инструкции из исполкомов.
ДАВАЛИ ИНСТРУКЦИИ В ИСПОЛКОМЕ
Комиссия формируется заранее. Как правило, председатель комиссии — это человек при должности. Но у нас в организации все настолько “оптимизировалось”, что некого было послать. Тогда мне начальство и сказало, что пойду я, и отказы не принимаются.
Мне дали возможность отобрать людей к себе в комиссию, хотя в других организациях, насколько я знаю, их тоже назначают.
Нас, председателей комиссии, почти каждый день вызывали в исполком — чем ближе к выборам, тем чаще. Там инструктировали: что делать, как не допускать наблюдателей, как писать отписки по жалобам. Рассказывали, на что ссылаться, чтобы оправдывать отсутствие шторок или запрет съемки.
Говорили: “Там большинство все равно законов не знают, они сразу испугаются”.
НЮАНСЫ, О КОТОРЫХ ВЫ НЕ ЗНАЛИ. ИНСТРУКЦИИ ОТ ИСПОЛКОМА
- Избирательные комиссии формировались за несколько месяцев до официального образования.
Органы исполнительной власти поручают различным организациям создать комиссии и предоставить списки для согласования. В организациях составляются списки и сразу определяется председатель комиссии, его заместитель и секретарь. Председатель, как правило, должностное лицо более высокого ранга: руководитель, его заместители и т.п. Исключение могут составлять ярые активисты-сторонники власти. Лучше, если члены комиссии лояльные, обязанные руководителю или безразличные, чтобы удобнее было ими манипулировать. Каждый из них должен был быть представителем какого-либо общественного объединения: Белорусского Общества Красного Креста, БРСМ, Белорусского Фонда мира, Коммунистической партии Беларуси, РОО «Белая Русь», профсоюза, Республиканской партии труда и справедливости, Белорусской аграрной партии, Белорусского союза женщин и т.п. Вроде даже были представители Союза офицеров. Как правило, члены комиссии никогда не были членами этих общественных объединений и узнали об этом только в период избирательной кампании.
Для широкой общественности в установленные законом сроки проводится заседание органа исполнительной власти. На нем принимается решение об образовании участковых комиссий из уже заранее определенных членов. После этого состав комиссии публикуется в СМИ и в интернете.
На первом заседании на участке формально избираются уже заранее определенные председатель комиссии, заместитель и секретарь. Также членам комиссии сообщают, что они выдвинуты от таких-то общественных объединений. То, что все являются работниками одной организации, лучше не афишировать.
- Члены комиссии, как правило, не должны быть посвящены в детали фальсификации. Больше всех знает председатель комиссии и секретарь, их постоянно инструктируют в органе исполнительной власти. Но совсем ничего не заметить, члены комиссии не могут. Даже изучив избирательное законодательство и методические рекомендации, любой член комиссии в состоянии увидеть нарушения. Расчет идет на то, что либо человек будет молчать изначально, либо его надо заставить не “возникать”.
- Количество избирателей на участке могут сознательно уменьшить. Например, по спискам 2000 человек, а в официальный протокол предлагают поставить 1900 человек. Это нужно для того, чтобы в случае низкой реальной явки слегка ее увеличить.
- Председатели получают в органах исполнительной власти задание — цифры в %-х, которые должны быть в итоговых протоколах досрочного голосования и в основной день голосования. Протокол составляет секретарь.
- Председатель комиссии получает взятку в долларах США. По своему желанию он может поделиться с секретарем или членами комиссии.
- На досрочном голосовании в первой и второй половине дня (разделен обеденным перерывом) нужно ставить разных членов комиссии. Это делается, чтобы они не могли узнать друг у друга количество проголосовавших, вывести цифру за целый день и сравнить ее с цифрой в вывешенном вечером протоколе.
- Шторки нужно было снять, ссылаясь на эпидемиологическую ситуацию. Но настоящая причина — многим избирателям психологически сложно фотографировать бюллетень на глазах членов комиссии. К тому же скатерти на столах никто не запретил, участок по-прежнему должен был быть оформлен красиво и уютненько.
- “Правильных” наблюдателей также назначают заранее и передают о них информацию председателю. “Неправильных” наблюдателей нужно регистрировать последними. Их нельзя включать в график дежурства на участке, а, следовательно, нельзя и допускать на участок для наблюдения. Их нужно отфутболить, обосновав это тем, что первоочередное право включения в график и наблюдения имеют наблюдатели, зарегистрированные первыми. “Неправильных” наблюдателей нужно удалять с участка любыми средствами, даже вызвав милицию. Правда, милиция сказала, что для того, чтобы она отреагировала, нужно написать заявление на наблюдателя.
- Запрещать фотографировать на участке всем, кроме СМИ, нужно, ссылаясь на закон о СМИ или протокол заседания комиссии. Прямого запрета фотографировать в законе нет, а решение комиссии по этому вопросу вообще является самодеятельностью, но многих могут отсылки к таким документам отпугнуть. Расчет идет на низкую правовую культуру.
- Вбрасывать бюллетени лучше на досрочном голосовании, поскольку на участке меньше людей. В основной день голосования это проблематично. В списках для голосования расписываться за избирателя не нужно, поскольку избиратель все же может появиться и устроить скандал. Нужно просто вбрасывать бюллетени, поскольку списки никто никогда не должен увидеть. А членам комиссии просто не нужно дать посчитать подписи за полученные бюллетени. Хотя именно так правильно устанавливается количество проголосовавших избирателей.
- На участках, где были большие вбросы и в основной день голосования — большая явка, не хватало бюллетеней. Орган исполнительной власти дополнительно выдавал бюллетени в неограниченном количестве без актов, хотя изначально определенное количество бюллетеней, которое отражалось в протоколах, было получено по акту. Проблему переполненности урн можно было решить, вызвав “специальную санстанцию” для закрытия участка и обработки от COVID. На закрытом участке нужно было вскрыть урны, изъять нужное количество бюллетеней и снова опломбировать. К слову, печати для опломбирования у всех комиссий одинаковые, без номера.
- Итоговые протоколы или копии протоколов, которые вывешивали для общего ознакомления, советовали подписывать не своей подписью, без расшифровки фамилии и инициалов. В случае если в последующем где-то всплывет фотография этих документов, можно будет сказать, что “это вы сами нарисовали”.
Мое личное мнение, что вообще фальсификаторы не должны были заморачиваться: чем проще, тем лучше. Не нужно было придумывать сложных схем. Достаточно было просто нагло врать, скандалить с недовольными, вызывая их на конфликт, и угрожать. На любые письменные жалобы давать произвольные отписки.
Председателей комиссий убеждали, что им ничего за фальсификацию не будет.
ВСЕ ПРОШЛО ТИХО И ЧЕСТНО
Я со своей комиссией была честна, рассказывала им все, что происходило в исполкоме.
У меня есть подозрения, что провластные наблюдатели следили и за нами в том числе. Я, например, на своем участке шторки не убирала. И об этом сразу узнали в исполкоме.
На нашем участке все прошло гладко. Никаких стычек с наблюдателями или избирателями не было. Девочек — независимых наблюдателей я пустила. Мы с ними договорились, что они могут сидеть, смотреть, но если приедет какая-нибудь проверка, они тихонько выйдут.
За один день до выборов нам дали цифры — что должно получиться в финальном протоколе.
В своем протоколе я дала реальные результаты, которые не расходились с подсчетами независимых наблюдателей. За Тихановскую проголосовало большинство.
МЕНЯ НИКТО НЕ ЗАДЕРЖАЛ
Перед тем как ехать в исполком, нужно было отзвониться и огласить результаты. Услышав цифры, мне сказали их переписывать. Я отказалась. После этого нас не выпускали из школы. Такое нервное состояние тогда было, что я даже не посмотрела на часы, сколько нас там держали. Но спустя некоторое время нам всё-таки разрешили ехать. Если честно, я думала, что будут заставлять переписывать протокол, но нет.
Страшно было ехать в исполком. Но все прошло хорошо. Видимо, потому, что в Минске уже начались события, и они направили все силы туда. Меня в исполкоме никто не задерживал, единственное, что уточнили — отзванивалась ли я по поводу цифр в финальном протоколе.
Я вышла без всяких проблем и почувствовала эйфорию. Я знала, что все сделала правильно. И моя семья знала о моих действиях и поддерживала меня.
Читайте во второй части интервью о том, как создаются «нужные» комиссии и как их инструктируют в исполкомах.
