Беларусская нация сейчас — подросток

Новый выпуск Вадима Прокопьева на канале “Радио Гаага” был посвящен анализу того, почему мы оказались в той точке революции, в которой оказались. Об ошибках, репрессиях и будущем. Юрист и член НАУ Михаил Кирилюк в своем телеграм—канале отметил важные моменты выступления Прокопьева, прокомментировав и добавив свои заключения. Публикуем его пост.

Вадим Прокопьев записал хорошую передачу, с осмыслением и рефлексией по поводу “упущенного шанса” на быструю победу. Примечательно, что будучи последовательным противником “гандизма”, Вадим отмечает роль мирных маршей и сомневается в том, было ли шанс взять власть при той структуре гражданского общества, что мы имели на 9 августа 2020. Что мне кажется важным в выступлении Вадима:

1. ”Без той веры в красивый мирный способ мы не собрали бы столько людей” .

Отмечу, что мы, как будто забыли о том, какое политическое поле было в стране до 2020 года. Это сейчас фраза “я вне политики” звучит, как “я ем с пола”. Напомню, после подавления протестов 2010 года, политика в Беларуси 10 лет была вытеснена в маргинальное поле. Заниматься политикой — был моветон. Можно было заниматься бизнесом, образованием, благотворительностью , умеренно критиковать местную власть — но не замахиваться на “святое”. Штабы Бабарико, Тихановской и Цепкало вовлекли в предвыборную кампанию невиданное до этого количество людей.

Для сравнения: в инициативные группы независимых кандидатов на выборах 2010 года записывались от 1301 до 3271 человек. В инициативную группу Виктора Бабарико зарегистрировались 8904 человека.

Это сейчас 700 тысяч голосов за Светлану Тихановскую на голосе почему то воспринимаются, как “хорошо, да мало”. До двадцатого года такое количество людей в политику не вовлекалось в принципе. И то, что количество этих людей выросло кратно- достижение новых политиков двадцатого года и мирных маршей. 

2. “У многих из этих людей открылись глаза на то, что преступная, жлобская власть творила”.

Именно так. Многие в социальных сетях считают хорошим тоном в комментариях к любой новости о зверствах написать “а что вы удивляетесь, уже 20 лет тут такое”. К сожалению, да, это так. В то же время — то, что мы все это время знали о злодействах и ничего не делали, чтобы это исправить — это наша вина и мы сейчас вынуждены за нее расплачиваться. С другой стороны, искренне не понимаю злорадствующих. Масштабному росту сторонников нужно радоваться , а не гнобить новоприбывших “отсутствием политического опыта”. Если вы в политике давно — то тот факт, что о важнейших эпизодах жизни страны не знает подавляющая ее часть — это и беда этих людей, но в то же время и ваша недоработка, уважаемые “матерые оппозиционеры.”

3. Вадим говорит, что для взятия власти в 2020 нам всем “не хватило взаимного доверия”.

Это очень важное замечание. Для сплоченности нужно доверие, это критический фактор. Мы, беларусы, только начали узнавать себя и друг друга, глядя в зеркало и на знакомых в экстремальной ситуации. Экстремальные ситуации для того и нужны , в них выплывает из чего на деле сделан человек. 

Успешные банкир и юрист добровольно идут в тюрьму, ресторатор и гедонист, рискуя жизнью, становится рупором сопротивления, а некоторые из тех, кого десятилетиями считали “символом национального возрождения” просят ослабить давление на диктатора.

Для того чтобы совместно идти на действия, которые в случае неудачи могут привести на десятилетия в тюрьму или даже на смерть нужна максимальная степень доверия. В нормальных странах люди имеют возможность узнать друг друга, будучи в одной партии, общественном движении — в Беларуси такая возможность отсутствовала десятилетия. И даже сейчас, перед лицом диктатуры концлагеря или даже аннексии, видно, как мы разобщены, как мы склонны видеть в оппоненте “руку Москвы” или “шпиона КГБ”. Взаимное доверие — это необходимое условие успешной кампании. Чем быстрее мы научимся доверять друг другу — тем быстрее добьемся победы.

4. “Неужели нас так много, он увидит и поймет, что без нас нет страны”.

Да, мы действительно слишком хорошо о них думали. Что военным генералам кровь народа будет важнее куска хлеба. Что милицейским генералам пытки будут отвратительнее, чем потеря дачи в дроздах. Что судьям, прокурорам, следователям потеря  кредитной квартиры не ощутится больнее, чем тысячи безнаказанно избитых и  изнасилованных беларусов. Что многим рабочим избиение их коллег окажется более важным, чем пресловутая «чарка и шкварка». 

5. “Был ли шанс на быструю победу у нации, что только родилась?”

Да, мы современные беларусы — мы не литвины времен ВКЛ и РП, но в этом нет ничего ужасного. Точно так же как современные итальянцы и греки — не равнозначны древним дохристианским этносам. Нам еще предстоит процесс нацбилдинга, который был задушен советами в начале двадцатого века, мы в начале пути.

6. “Не были готовы на такие жертвы”. “Был ли  шанс, что сотни тысяч людей пойдут расставаться с высшей ценностью — жизнью, ради свободы других людей?”

1000 лет назад высшей ценностью было жизнь племени и люди отдавали за нее свою жизнь, 500 лет назад высшей ценностью была вера, принадлежность к конфессии и люди воевали за право быть протестантом или католиком, 100 лет назад такой ценностью была нация и люди умирали и убивали за нее в двух мировых войнах. Сейчас — эпоха пост-модерна, пост-всего, и если высшей ценностью этой эпохи является жизнь (и жизнь комфортная). Тогда неудивительно, что беларусы отказались умирать и убивать за то чтобы у их сограждан появилась возможность (не гарантия, а только шанс!) построить более справедливое общество. И снова я отказываюсь по этому поводу кидать камень в своих сограждан, мы не больше и не меньше отражение этой эпохи, чем американцы, выводящие войска из Афганистана.

Так что перед тем, как травить беларусов за осторожность перед лицом вооруженного врага, на стороне которого пообещал выступить Кремль, седьмой год ведущий войну с соседней страной (в 4 раза превосходящей Беларусь по численности населения) скажите это для начала генералам США — одной из богатейших стран и сильнейших армий на планете.

7. “Привела ли бы нас быстрая победа к построению устойчивого гражданского общества?” “Смогли ли бы мы защититься от подлого Кремля и новых популистов?”

Мне представляется, что устойчивое гражданское общество —  это не только условие победы демократии, но единственный действенный инструмент защиты и от внешних угроз и от внутренних злоупотреблений властью. Существовало ли оно в Беларуси в августе двадцатого? — вопрос риторический.

8. “В архаику не вернемся” “Гипноз больше не работает”

Беларусская нация сейчас — подросток. Тинейджер, который не смог выступить в открытом противостоянии с вооруженными и экипированными силами противника (не та весовая категория), но посмел встать , громко и открыто сказать о том, что не будет больше терпеть издевательства — уже важный шаг на пути становления.  Взросление невозможно остановить.

В  эпоху “блаженного бессознательного” детства — дорога уже закрыта навсегда.  Вступив в подростковый возраст, юноша уже не станет ребенком, даже если его избивать. Не сможет, даже если захочет. 

9. “Пытки — это ошибка” Массовые пытки — это качественное отличие эпохи Лукашенко до 20 года и после. И это уже сыграло и еще сыграет ключевую роль в отношении беларусов к нему. И да, это “невозможно развидеть”.

Это против человеческой природы. Это водороздел в отношении беларусов к хунте. Если раньше можно было закрывать глаза на происходящее в беларуси беззаконие, говоря “ну а в гуантанамо тоже пытали”, “а в Париже водометы используют”, то хладнокровные, длительные пытки не идейных лидеров, а невинных людей, случайных прохожих — это точка невозврата.

10. “Это не спринт, это марафон.”

Процесс создания нации у многих народов, что были в более благоприятной ситуации, чем мы, занимал столетия. Построение собственного государства при полностью разрушенных институтах — десятилетия. Свержение диктатуры, выстроившей за 27 лет вертикаль власти и подпитываемой богатым и не колеблющимся воевать восточным соседом, с пятнадцатикратно превосходящим населением может занять годы. Тридцать лет назад мы получили независимость, но в борьбу за нее вовлекались лишь малая часть энтузиастов. К сожалению, судьба дара, к получению которого большая часть беларусов оказалась непричастна оказалась такова, что спустя тридцать лет мы снова сталкиваемся с реальной угрозой утраты государственности.

11. “Система не только античеловечна, она нежизнеспособна”.

Отмечу, что нежизнеспособна именно потому, что античеловечна. Концлагеря- потрясающе неэффективны экономически. Труд заключенных имеет крайне низкую производительность. Хунта добилась того, что каждый беларус сейчас чувствует себя жителем  лагеря. Именно это убивает экономику, а не санкции.

12 .“Значит ли это, что достаточно просто подождать”?

Нет,  ни в коем случае. “Нужно, чтобы к внешнему давлению добавилось внутреннее”. Судьба Беларуси решается не в Кремле, не в Дроздах и не в Брюсселе. Она будет решаться в битве за умы миллионов беларусов и затем на улицах наших городов.

Обложка — onliner.by