Родня-«ябатька» признался, что с нами нужно было жестче обойтись

Как быть, если среди твоих друзей и родни почитатели Лукашенко? Разрывать отношения или пытаться сохранить «худой мир», мириться с разностью взглядов или упорно переубеждать? Журналистка Вероника Гришкова, которая много лет проработала на СТВ, поделилась своей историей взаимоотношений с коллегами и родней, теми самыми ябатьками, как привычно стало называть беларусам сторонников режима.

Если честно, я термин «ябатька» не очень люблю с первых дней. Дело в том, что в моём представлении, если мы строим общество на принципах демократии, то каждый человек имеет право на своё мнение, взгляды и мировоззрение. В том числе и в том, что касается политики.

Так вышло, что моими политическими оппонентами стала половина моего окружения. Да, кому-то повезло больше, у них сплошь сторонники перемен. В моём случае мне приходилось не раз дисскутировать, спорить и даже слышать взаимные упрёки и оскорбления.

Я была на словах и агентом ресурса, который нельзя называть, и госдеповским шпионом, и продавцом родины, и змагаркой, и сектанткой…

Но со временем я научилась спокойно реагировать на такие выпады, и даже после таких заявлений стараюсь продолжать диалог. Несколько раз я прерывала общение с родственниками, чтобы не разругаться окончательно. Не со всеми общение возобновилось. Но, надеюсь, что со временем всё разрешится. Просто я не готова выслушивать больше, что нас надо давить танками, вешать на столбах или что флаг бело-красно-белый испокон фашистский.

Так вышло, что наши с мужем отцы отмечают дни рождения 10 и 11 августа. То есть мы окунулись в политические дебаты и дискуссию прямо в самые горячие дни. С другой стороны, у меня с первых дней нет иллюзии, что вокруг только наши соратники. Большинство за праздничным столом было старшего поколения и явно не разделяло наших взглядов.

Правда, высказывались они радикально и категорично, а не конструктивно, но отрезвило мощно.

Дальше была встреча с подругами, что остались на ТВ. Помню, несколько из них тогда плакали и не хотели верить. Говорили, что это всё постановка, снято специалистом. Я с грустью им говорила, что они сами профи на телевидении и понимают, что невозможно в декорациях Минска наснимать столько постановочных видео и остаться незамеченными камерами и силовиками.

Интересно, что сейчас они такими вопросами не задаются. Уверенно говорят, что защищают власть, а про те события предпочитают не разговаривать. Всегда же есть потери. По их мнению. Они смирились и просто делают свою работу. А работа у них — убеждать других, что в стране всё хорошо. Грустная правда, но правда.

И когда им пытаешься объяснить, что вообще-то, журналистика — это про возможность высказаться обеим сторонам, а в современных государственных СМИ этого не осталось, то они начинают рассказывать, что за любым средством массовой информации стоит его учредитель, который и заказывает музыку. И вот тут парадокс — государственные СМИ оплачивает народ, а Лебединое озеро всё никак в эфир не ставят.

Почему они верят Лукашенко? Какие аргументы приводят в его защиту…

И это главный вопрос. Дело в том, что наши родители были неоднократно обмануты властями. При развале у каждого на сберкнижке сгорела машина или квартира в эквиваленте. Зарплату платили иногда продукцией предприятия, на котором работаешь. Они помнят очереди за сметаной и колбасой, они помнят, как было сложно. И они боятся повторения истории. Им же никто не пообещал светлого сытного будущего, а тут вроде как-то живут. Зарплату хоть и плохенькую, но платят же. Образование бесплатное, если не считать, что на крышу сброситься надо, на окна сдать, пособия учебные купить. Медицина, они полагают лучшая в мире, а если не лучшая, так везде люди умирают.

Вон по телевизору когда-то говорили, что на Украине по помойкам еду собирают (на самом деле это не так, но кого волнует, по телевизору же сказали), а ещё раньше сказали, что в Америке крыс едят. Кстати, в Китае тоже едят, но с ними мы официально дружим, про них говорить нельзя.

И вот он главный аргумент — а вдруг будет хуже. Всё.

Им больше аргументация не нужна. Этот страх живёт глубинно. Они боятся, что дети поколения информационной революции просто выкинут их, детей промышленной революции, на задворки. Они боятся остаться не у дел. Они боятся, что не смогут найти работу и прокормить себя. И справедливости ради нужно сказать, что эти страхи за время предвыборной кампании альтернативным кандидатом закрыты не были. И это нехорошо. Но ведь и действующая власть ничего не предложила.

Второй важный аргумент — а кто, кроме него, нет никакого сильного лидера. И вот тут казус ситуации, что они признают, что всех лидеров пересажали, но их вполне устраивает это: «Значит, было за что!». Я пыталась много раз задавать вопрос, как так вышло, что нашлось именно после озвучивания желания сменить власть, но этот вопрос для них «неудобный», а потому снимается с повестки сразу. А ведь посмотрите, кто сейчас в списках диссидентов и предателей — лучшая баскетболистка мира Левченко, трёхкратная олимпийская чемпионка Герасименя, нобелевский лауреат Алексиевич, бывший министр культуры, посол, бывший глава Национального театра Латушко… Это, правда, люди нижайших моральных качеств? Как в такое можно поверить? Но люди верят. От этого грустно.

Хотя они уверяют, что читают новости из разных источников, но на самом деле все-таки больше смотрят российского контента, ну и конечно, государственные СМИ.

Кстати, интересно, что сразу после событий 9-11 августа многие из сторонников власти называли Лукашенко политическим трупом. С прискорбием называли, словно кумира хоронили. Долгое время они были подавлены и говорили с некоторым чувством вины в голосе, но продолжали поддерживать. Буквально к Новому году риторика изменилась. Они воспрянули духом, стали сбиваться в кучки и верить, что победили.

Но парадокс в том, что они видят проблемы, но их все устраивает. Один из наиболее радикальных родственников честно признался, что с нами ещё нежно обошлись. Можно было и жёстче. Это наша проблема — мы всех меряем своим уровнем эмпатии. А не нужно. Нужно получить большинство и объявить главенство гуманистических ценностей. Тогда им придётся их принять. Пока сила за силой. И эти ребята этому рады.

Что остается делать, когда среди твоих близких поклонник диктатора?

Я никогда не была категоричной и радикальной. Хотя в первые дни хотелось просто рвать отношения. Но легко порвать с френдом в интернете — забанил и делов-то. Сложнее с друзьями, с которыми праздновал новоселье и Новый год. С ними хочется поругаться и переубедить. Но вырвать совсем из сердца больно. Есть до сих пор у меня боль, что некоторым девчонкам с ТВ я не могу позвонить и привычно спросить, как дела и поговорить про мужей. Я понимаю, что любая наша коммуникация неуместна. Более того, я знаю, что летом многим просто запретили лайкать мои посты. Это к слову о свободе слова.

Но с самыми близкими мы смогли сохранить отношения, несмотря на разницу во взглядах. Это люди родные. С ними мы стараемся не касаться тем, которые болезненно воспринимаем. Хотя, безусловно, иногда срываемся и ругаемся. Но учимся сейчас цивилизованному диалогу и взвешенному отношению. Возможно, звучит высокопарно и пафосно, но это помогает мне сохранить семью. А её я люблю безусловно.

Обложка — Владимир Цеслер