Увезли на Окрестина и избили. История наблюдателя

Обнаружить в списках голосовавших граждан другой страны, пытаться воззвать к совести членов комиссии, попасть на Окрестина — это все еще одна историю наблюдателя, парня, который желал перемен в своей стране. О том, как это было, читайте в нашем новом материале. Аудиозапись разговоров с людьми, которые считают, что фальсификация выборов — это нормально, прилагается.

ПРОБЛЕМЫ С РЕГИСТРАЦИЕЙ

Раньше политикой я вообще не интересовался, но пошел в независимые наблюдатели. Мне сильно хотелось хоть чем-то помочь. Меня впечатлил митинг, который случился на Бангалора. Там выступала жена Статкевича с сильной и вдохновляющей речью. Ее слова попали прямо в сердце. В тот момент и случился такой моральный подъем. 

Регистрация прошла не сильно гладко, по причине незнания. Первый свой бланк я собрал у себя в доме. Все данные там я заполнял своей рукой. И мне сказали, что это неправильно. Я пошел перезаполнять. Тогда я прошелся по участку, чтобы лично побеседовать с людьми, узнать их настроения. И тогда я так легко получил первую подпись, что на радостях забыл записать адрес. Плюс еще, как выяснилось, мой сосед по подъезду не был прописан в квартире. И когда на участке они начали проверять наши списки, мне сказали, что, вот, у тебя человек здесь не живет. 

Но меня все равно приняли как независимого наблюдателя. Ведь чтобы исключить меня из списка, им пришлось бы собирать комиссию. А они то ли поленились, то ли посчитали это совсем неважным. Так меня и оставили наблюдателем.

НЕПРОСТАЯ МАТЕМАТИКА

4 августа — единственный день, когда цифры были похожи на реальность. Если быть точнее, то цифры совпали. 

Как проходило  наблюдение — наблюдателей было по два на каждом участке. В самой школе было около 4-5 участков. В первый день каждый из нас еще пытался быть на своем участке. Но сильно там не понаблюдаешь — на участок нас не пускали, поэтому к вечеру все познакомились друг с другом и стали работать сообща. Следили уже не каждый за своим участком, а просто за входом в школу. Там людей было немного и мы просто смотрели, считали, сравнивали количество.

Подсчеты комиссии не сходились с нашими подсчетами. Превышение официальной явки над фактической составляло более чем в 2 раза. Мы писали об этом в следственный комитет. 

НА НАС РЕКОМЕНДАЦИИ ДЕЙСТВУЮТ, НА НИХ — НЕТ 

Нарушения, которые мы могли видеть в первый день — естественно, не было шторок. Никого из независимых наблюдателей, которые были не от Белой Руси и тому подобное не пригласили сидеть на участок. Всегда ставили своих людей. Ссылались они на рекомендацию ЦИКа — соблюдение антиковидных мер. В итоге они сами сидели без масок и перчаток. 

Когда я попытался поговорить с председателем комиссии по этому поводу, он мне ответил: “В армии служили? Нет? Значит, вы не отличаете, что такое приказ, а что такое рекомендация”.

Еще из интересного в этот день: первый протокол они вывесили чуть ли не за полчаса до закрытия участка. Без пятнадцати минут мы пришли смотреть, как закрывается участок и вместе с нами заходил человек голосовать. А мы смотрим — протокол уже висит. Я просил у комиссии, как это вообще выходит. Они сказали: “Ну мы завтра его допишем. Это ерунда”.

ГОЛОСОВАЛИ РОССИЯНЕ

Самое существенное происходило в основной день голосования. У нас голосовали россияне. Моя жена — россиянка, она имеет вид на жительство. Когда я зашел голосовать, специально посмотрел списки. Там люди располагались по прописке — моя жена была в списке. 

Почему я вообще решил это проверить? Потому что к нам в панике подошел мужчина и сказал, что его жена, россиянка и она в списках. 

Мы начали писать там об этих нарушениях. Нам приходили отписки о том, что независимым наблюдателям нужно было заранее проверять списки за несколько недель до голосования.

ФИНАЛЬНОГО ПРОТОКОЛА Я НЕ ДОЖДАЛСЯ

Около 8 вечера мы стояли около школы. Людей не особо много было. Пара молодых людей стояли с флагами. Но как только увидели подъезжающий автобус, они сразу убежали. 

Подъехал автобус. “Расходимся, расходимся”. Я сказал, что мы ничего не нарушаем. Меня спросили: “Самый смелый?” и в это же время схватили за руки и увели. Меня привезли на Окрестина, где посадили в камеру с другими людьми. Всего нас было четырнадцать человек. Четверо были избиты: у одного множественные гематомы от ударов дубинкой и сломанное ребро, у второго – сломанное ребро, у третьего – гематомы на спине и на ногах, у четвертого, пожилого мужчины, сломаны пальцы на ноге.

С ночи 9 на 10 августа в нашу камеру поступали еще люди, хотя камера была пятиместная. 

Вечером 10 числа нам на двадцать трех человек дали одну буханку — это был первый раз, когда нас покормили. 

11 августа нам предложили подписать протоколы, тогда бы нам дали штраф и отпустили. В моем протоколе было указано, что я принимал активное участие в митинге. Это обвинение просто было взято из воздуха. Я сказал, что невиновен и отказался от подписания. 

Тогда меня вывели из камеры в ожидании суда. Меня судила судья Осипчик А.В. Она признала меня виновным по ст. 23.34 КоАП и дала мне взыскание в виде 15 суток административного ареста.

Избиения не обошли меня стороной. 12 августа нас грузили в автозаки. Перед этим мы должны были пробежаться по коридору между автозаками, вдоль которого выстроились сотрудники в экипировке и избивали людей в процессе их движения. Мне нанесли удары по спине, по животу, один из сотрудников ударил меня локтем в грудь, отчего я ударился спиной о кузов. В автозаке нас ставили на колени, лицом вниз, руки за голову. В таком положении нас также избивали дубинками и ногами. 

Во время перевозки нам угрожали, они пытались узнать, сколько нам заплатили за митинги и так далее в том же духе.

По прибытии в Жодино мы снова прошлись по такому же живому коридору, получая удары дубинками.

15 августа нам предложили подписать документ о том, что в случае повторного участия в несанкционированном мероприятии, нам грозит уголовная ответственность и тогда нас отпустят. Я подписал такой документ. 

После этого нас повели искать свои вещи, а потом вывели за территорию СИЗО. Там меня встретили волонтеры и отвезли к родственникам. 

Я был в шоке от всего произошедшего. Меня задержали и избили совершенно незаконно. Я был аккредитованным наблюдателем и имел полное право находиться возле школы в ожидании протоколов.