Минск: оккупация духа. Морок безысходности

«Привет. Я Алеся Нярис. Мне двадцать семь лет. «Живу» в Минске. Но Минск больше не живет во мне».  О том, каким сейчас Минск для тех, кто любит этот город, читайте в колонке Алеси Нярис… Возможно, этот текст, это видение и ощущение города совпадет с вашим. А может, вы уехали и не понимаете, как же сейчас дышится в столице и о чем думают люди, которым ежедневно приходится жить в оккупации.

Август 2020-го расстрелял столице душу. Минск сейчас – это словно городской погост. И чисто, и цветы вокруг. Только жизни нет. Вместо людей — настороженные картонки…

Прежний Минск вдруг исчез. Превратился в голограмму. В собрание домов, словно памятников. Если средь уцелевших кто и улыбается – это или зомбированные «победители», или компенсирующие хронический стресс «проигравшие». Или пьяные, или равнодушные к тому, что в раскаленных камерах живьем плавятся ни в чем не повинные соотечественники.

Много улыбаются китайцы. Лишь им понятно отчего.  

Нет Минска. Я инвалид, и в город хожу редко. Раньше вылазки были приключением добра. А нынче это путешествие в вакууме. Словно над столицей водрузили купол и выкачали воздух.

У меня ощущение «Матрицы». Может, я, «девочка», чрезмерно остро все воспринимаю. Я просто делюсь субъективным. И не хочу, чтобы это было объективной реальностью.

Минск оккупирован. Это не прямая оккупация. Нельзя сказать, что тяжеловооруженные терминаторы толкутся на каждом перекрестке. И стреляют из дробовиков в головы без предупреждения. А по улицам на «Минск-Северный» гонят колонны заключенных грузить в концентрационные лагеря для «острокопытных». Этого пока нет.

Но есть давящее ощущение кладбища. Это оккупация духа. Наваждение страха. Морок безысходности. Трудно передать степень протестного гнева, который периодически перемыкает горло. Естественная реакция сопротивления психики, спасения себя ради. Но внешне приходится носить нейтральную рожу и с совхозной кастой «господ» изъясняться уничижительно вежливо, словно еврей в гетто. Кроме того, районы, бывает, патрулируют тройки черных воронов с палками наперевес, неблагонадежных высматривают. Завидев кого-нибудь в белых кроссовках с красными полосами, семенят стремглав «митинг» пресекать.

Подскажет ли им кто, что сердечные насосы качают в их служебных телах белые и красные тельца? Это протест! Следует немедленно задержать Господа Бога и приволочь к «судье» Пилато́вичу на неадекватное судилище, дабы прописал Творцу пятьсот суток ареста и штраф в тыщу «базовых», по 24.23 КоАП. Ну как же, Создатель и есть главный провокатор и организатор «беспорядков», «нячэснава» Запада наймит, коль произвел землян с бело-красно-белой кровью.

А само «24.23 КоАП» кто-нибудь психиатрической экспертизе подвергнет? Как и рефлексию служивых, бросающихся на «БЧБ» словно овчарки?

Кто вообще даст здравую оценку психопатократии и безумиям ее? Соответствующие клинические специалисты, в свое время.

А пока вместо воздуха вдыхаем липкий мрак, да.  

Однако, есть и шальное предчувствие неизбежно грядущих перемен. Согласно космологическим циклам, вращающим мир. Это как если ты изнываешь внутри кошмарного сна, но понимаешь, что вот-вот обязательно проснешься. Декретам и указам природа вещей не подчиняется. Нельзя приказать Солнцу погаснуть. Нельзя запретить свежему ветру трепать волосы счастьем.

Биполярное расстройство социума. Психотеррор как венец психопатического режима, разрушающего мою страну. О том говорят мыслящие, кому красно-зеленой бульбой не отшибло еще мозги.

Концерт «КИНО» как шок

В Минск днями приезжало КИНО. Я прохромала к Арене за полчаса до события. И сразу прилетело ощущение поминок. По длинным лестницам к турникетам поднимались небольшие группки. Настороженно переглядываясь и не сбиваясь в большие собрания. Как же, «больше трех не собираться!». Сформировался и закрепился вбитый дубинками рефлекс. Невдалеке на пришедших поглядывали люди в форме. От них веяло бедой.

Натянутые, словно чужие скальпы, улыбки. Концерт ведь — не похороны. Надо скалиться. Но естеством как-то не выходит. Поразило, что люди не то чтобы говорят, но как-то перешептываются, делая лица незаметно серыми.

Подошла к двум цветастым девчонкам, что стояли у парапета. Те враз примолкли и дружно осмотрелись. «Как хорошо, что приехало КИНО!» – говорю. «Бывает…» – ответила одна кисло. Вторая промолчала. «Интересно, споют ли «Перемен»? В Москве же спели! – продолжаю. У девочек вдруг нашлись «дела», и они быстренько ссыпались по ступенькам вниз.

Мимо, словно паровоз, двигался массивный охранник. «Когда откроют двери»?  – пискнула я. Охранник скосил взгляд и пропыхтел дальше.

Внезапно гаркнул громкоговоритель, публика вздрогнула. Ожидалось: «Уважаемые граждане! Вы нарушаете закон о массовых мероприятиях! Разойдитесь, или к вам будет применена сила!» Оказалось, нет. Просто вежливая инструкция о грядущем мероприятии и вхождении в него.  Звучало отчего-то зловеще. Вспомнились фильмы о Второй мировой. Навеяло.

Наконец врата отверзлись, и люди, выстроившись в ручейки, потекли в спортивную утробу, утыкаясь в кордон досмотра. Как чувствуешь себя, приближаясь к амбалу, разве что не в оливке? Идиотски убитым. Как так могло случиться, что за столь короткое время мы превратились в узников духа? Люди вокруг старались бодриться, но глаза… Мятущиеся взгляды и плохо скрываемая паника в них, едва ли не у каждого второго, в том числе у мужчин! Что это? За что? Мы преступники, которым «добрая власть» решила бросить кость на развлечение, позволив кислорода глоток? Милостиво разрешила приобщиться к настоящему, а не идеологически правильному, концерту?  

Когда концерт начался, пространство пронизал шок. Свершилось! Ведь угроза отмены выступления была более чем реальна. А тут… живое КИНО! Половину концерта я просидела в слезах. К середине шоу присутствующие оттаяли и явились истинные беларусы. Видимо, поняли, что, невзирая на тысячи душ, аплодирующих разом, массовых задержаний не будет! Хоть и не обошлось без одиночных…

Ближе к финалу вокруг меня плясало и дрожало. Терпко пахло коньяком – кто-то опрокинул бутыль. «Перемен», конечно, спели. Хором. Да так, что вибрировали стены.

Дважды на меня падала разбитная девица, причем во второй раз к извинениям присовокупила стаканчик. Я отказалась.

На горе возвышался омоновец. К нему я и направилась, по ступеням ковыляя. Потому что захотела пи́сать. Когда с терминатором поравнялась, тот повернул голову в мою сторону. И я испытала то, что чувствовали, наверное, советские танкисты, запертые в «крематории» (так мой дед называл свой Т-34, рассказывал мне отец), когда немецкий «Тигр» разворачивал на них ствол. Подумала на мгновение, что двум задержаниям не бывать, а одного не миновать. И двинулась на терминатора, размахивая руками, приглашая жестами к диалогу.

И вдруг в глазах робота мелькнула мысль. Будучи выше меня в два раза, машина склонилась и приблизила к моим устам ухо. Я разглядела пульсирующую жилку. Перекрывая рев музыки, крикнула: «Скажите, пожалуйста, где туалет?» Странно, ведь знала ответ. Но мне отчего-то захотелось обратиться к властям. И тут терминатор меня схватил.

Это было касание. А мне показалось, что проткнуло мечом. Я сильно вздрогнула, и робот рассмеялся. Гаркнул: «Не бойтесь! Пройдемте!». После чего нежно подтолкнул к выходу.

«Дура!» – рявкнула я в ответ. Про себя.

Выйдя на коридор, терминатор указал направо. «Туалет – там!» – отрапортовал коротко и еще раз критически осмотрел мое тощее тельце. Не найдя в нем угроз национальной безопасности узкого круга ограниченных лиц, молча повернулся и двинул обратно. А я потопала в дамскую комнату. И стало вдруг очень грустно. Тогда я принялась анализировать, отчего.

– Он хороший славянский парень. Как видно, из деревни. Возможно, подмешаны в роду немцы: тонкий нос и серые глаза. Волос не заприметила – скрыл берет. Я терминатору не враг. Он мне не враг. Так почему, почему, почему-у? – выло во мне.

Когда вернулась на место, украдкой глянула на своего робота. Тот… подпевал. По крайней мере, в полумраке мне так показалось. Вечер когнитивных шоков продолжался.

А что было после концерта? Ничего. Люди мгновенно испарились. Я хотела поговорить. Да не с кем. «Больше трех не собираться!». А может, я слишком медленно хромаю, не поспевая за развитием событий?

Август 2020-го расстрелял столице душу. И трансформировал меня в человека. Я продолжу исследовать искалеченный мраком город. Я хочу его исцелить. Пусть творчески. И полюбить снова.

Обложка @alexvdrone