Саша, не пугай 90-ми

«Вернетесь в нищие 90-е»! – так любит пугать граждан Беларуси диктатор Лукашенко, требуя любви и верности в качестве благодарности за прекрасное сегодня. А что там в 90-е? И с приходом кого к власти всё стало намного хуже, если разобраться. В общем, читайте сами и делайте выводы.

Пока режим Лукашенко, как поезд на скорости, катится под откос, власти пытаются не только прежними механизмами спасти ситуацию, но и старой риторикой удержать умы изрядно поредевшего электората. 

В целом у государственной идеологии за 26 лет накопилось немало “железобетонных” аргументов в свою пользу как со знаком “+”, так и со знаком “-”. Но кризис в абсолютно всех сферах жизни нивелировал доводы о стабильности, “чарке и шкварке” и прочих незавидных достижениях режима Лукашенко. В арсенале остались лишь запугивания, самыми популярными из которых по частоте упоминаний можно считать: “дождетесь, что будет война” и “добьетесь, что вернутся 90-е”. 

В нынешний кризис о 90-х Лукашенко впервые вспомнил летом. Возмущаясь участием молодежи в уличных акциях, заявил: «Они не помнят Беларусь, из которой мы выходили с вами в лаптях и без штанов в середине 90-х. Они не помнят этих талонов, не помнят, что мы не могли купить бутылку какого-то молока. Они не помнят, что у нас на трое суток в Минске муки хватало, чтобы испечь хлеб».

Заслугу в том, что все перечисленное наконец-то закончилось, Александр Григорьевич, безусловно, видит в себе лично и в своем твердом руководстве страной. И намекает при этом, что без него все вернется на исходную позицию: к лаптям и отсутствию штанов.

Однако насколько соответствуют действительности такие угрозы…

Мы далеко ушли от 90-х?

Начало 90-х лукашенковская идеология предпочитает представлять, как безудержный разгул капитализма, который загнал людей в нищету. И выбраться из нее удалось только благодаря жесткому планированию и выставлению для свободного рынка административных рамок. 

Однако экономист Ярослав Романчук с этим не согласен. По его мнению, 1990-1991 годы Беларусь имела лучше “стартовый капитал”, чем у большинства стран Центральной и Восточной Европы.

“Наша страна была богаче Польши, Литвы, Словакии и Румынии.

С 1991 по 1995 годы экономическая власть в Беларуси была в руках старых коммунистов партхозноменклатурных группировок. Они блокировали рыночные реформы, но и восстанавливать Госплан и жёсткую вертикаль власти не решались. Это была пятилетка постсоветского безвременья и паралича системы управления, которую отдельные лжеучёные представили А. Лукашенко, как царство свободного рынка и капитализма”.

Примечательно, что в странах Восточной Европы, где действительно был взят курс на рыночные отношения, как раз с 90-х начинается рост. А экономики Беларуси, Украины и России отметились падением. 

 С 1990 по 1994 год ВВП Беларуси сократился на 19% в текущих ценах (среднее падение ВВП за год — 7,6 %). За эти же годы Россия потеряла 28% (среднее падение — 10,2%), а Украина — 40 % (среднее падение — 13,9 %). 

В дальнейшем власти Лукашенко было выгодно сравнивать эти показатели с менее успешными Украиной и Россией. Например, с 1995 по 2000 год ВВП Беларуси упал на 24 % в текущих ценах, российский — на 35%, а украинский — на 35,7%.  

Выходит, полученными результатами хвастаться не приходится: “лапти” и “бесштановье” мы сменили на неконкурентоспособную продукцию Беллегпрома, тогда как западные соседи щеголяют в туфлях и брюках от мировых брендов.

Без Лукашенко было бы еще хуже?

Ответом на этот вопрос может послужить пример города Молодечно — это стотысячный город в 70 километрах от Минска. В 1991 году председателем городского исполкома здесь стал Геннадий Карпенко. 

Когда развалился СССР, в Молодечно было пять заводов, и все они остановились. 10 тысяч рабочих оказались на улице. Власти города приняли решение провести быстрое оформление регистрации малых и средних предприятий, при этом такой бизнес был на год освобожден от местных налогов и получил право на различные льготы. И через год поступления от малого и среднего бизнеса перекрыли в три раза доходную часть бюджета города. Молодечно стал привлекательным городом даже для минских бизнесменов. В городской казне появились деньги, что позволило заняться социальными проблемами — строительством жилья для бюджетников и городского стадиона, ремонтом улиц, организацией культурных и спортивных мероприятий. 

Поэтому нет оснований утверждать, что только административное управление экономикой и лично Лукашенко спасли страну от неизбежного падения вниз. 

Какова вероятность снова вернуться на исходные позиции? 

Лев Львовский, старший научный сотрудник BEROC, считает, что такой вероятности нет.

«Мне кажется, что история с запугиванием 90-ми пришла из российской пропаганды, потому что в те годы особенно плохо было именно в России. Что такое 90-е? Если это разгар преступности, то нам это не грозит. Мы видим, что общество в Беларуси на данный момент достаточно взрослое, и даже при сегодняшнем уровне доверия силовому аппарату нет никакого всплеска преступности. 

Если говорить про бедность, то возврата к ней тоже нет. Непонятно, почему мы должны откатиться куда-то, если со всеми этими убыточными заводами мы живем так, как живем. И если вдруг мы попытаемся работу этих заводов восстановить, то почему мы вдруг резко станем жить хуже? 

Возможно, будут какие-то неудачи, и мы не начнем расти по 6% в год сразу же. Но причин думать, что раз при таком управлении до кризиса у нас был двухпроцентный рост, а теперь вдруг его не станет, причин таких нет».

Психологи утверждают, что справиться с фобией можно, разложив ее на составляющие. Так и со страхом снова оказаться в 90-х: при внимательном исследовании проблемы оказывается, что бояться нечего.

Материал подготовила Наталья Новоселова.

Обложка — Trohi Hirovato