Когда кто-то скажет, что беларусы отсиживаются по домам — вспомните про Олю

Писательница Мария Бершадкая опубликовала пост на своей странице в фейсбук в поддержку Ольги Калацкой. Женщины, что вышла 27 февраля, протестуя против войны в Украине. Перепечатываем этот пост, рассказывайте, пожалуйста, об этом вашим друзьям как Беларуси, так и зарубежья. Также опубликуем отрывок из тюремного дневника Ольги, побывавшей в застенках Окрестина и Жодинского СИЗО два месяца.

27 февраля  в Минске у избирательного участка , который был на территории 134 школы, была задержана  Ольга Калацкая — замечательная преподавательница, переводчица ( в том числе книг Маргарет Этвуд), человек удивительной смелости и чистоты. Это она в свое время дала пощечину тому самому телеведущему Азаренку,  и это был не акт насилия, а символический жест — такой, совершенно из 19 века. Чувство собственного достоинства, честь, гордость — это все про Ольгу. Пра Волю ( так гучыць яе iмя па-беларуску).

То, что мы знаем сейчас. Ольгу задержали с антивоенным плакатом. У Ольги дома осталась старенькая мама, ей больше девяноста лет.

А еще Ольга сейчас на «домашней химии». И ее выход с плакатом против войны в Украине — это больше чем смелость. Это поступок человека, для которого правда важнее собственной безопасности.

К сожалению, мы живем в вывернутом мире, где человек, называющий войну — войной, оказывается за решеткой,  а те, кто ее развязали,  спокойно спят в своих кроватях ( надеюсь, это временно).

Когда кто-то скажет, что беларусы отсиживаются по домам — вспомните про Олю.

Когда кто-то скажет, что им все равно — вспомните про Олю.

Когда кто-то скажет, что мы ничем не рискуем, выходя на улицы — вспомните про Олю.

И может быть то, что про нее пишут и говорят ( в том числе и за пределами Беларуси) ей как-то поможет.

У нас не было возможности по-настоящему собраться. Но несмотря ни на что,  сегодня беларусы выходили на улицы, чтобы показать, что мы — с Украиной и нам не нужна эта война.

Мы выходили.

Не все вернулись домой.

#турэмны_дзёньнік

27.02.21. Цэлы дзень у калідоры чуваць жаночыя крыкі. Мабыць, КП. дае фаеру. Напэўна, нам вельмі бракуе новых уражаньняў: К. Чорная праз кубак прыслухоўваецца да сьценкі: што чуваць у суседняй камеры. М., ТП. і нават Вольга прытуляюцца, нахіліўшыся, вухам да “кармушкі”. Выгляд з тылу яшчэ той!

Сёньня ўпершыню сарвалася на крык. К. Чорная чарговы раз зьбіралася закурыць не ў прыбіральні, а пад дзьвярыма. Я чарговы раз ёй сказала, дзе ў нас кураць. Тая пачала на мяне крычаць ды лаяцца матам. І тут я на яе як гыркну: “Я ня бл…! Тысячу разоў казалі: кураць у прыбіральні! Трэба мець элементарную павагу да іншых!”

Вользе пляменьнік ня змог перадаць харчы – ліміт вагі на месяц вычарпаны. Маёй цыбулі засталося на адзін дзень. Увечары на лаўку ля стала перад намі з Вольгай сядае К. Чорная ды пачынае распавядаць, як яе ўзялі за крадзёж: “Я на шухеры стаяла, але сказала, што проста чакала, калі хлопцы вернуцца. Яны праўда мяне проста ўгаварылі: хадзем з намі. Напраўду я залезла ў адзін дом, але там няма маіх адбіткаў пальцаў, генетычных матэрыялаў, нічога на мяне няма. А ў суседнім доме разьбілі вакно, і спрацавала сігналізацыя, уяўляеце? Мы ня ведалі, што яна нікуды сігнал не перадае. Амаль нічога не ўзялі. А там была скарбонка з золатам. Каб золата ўзялі, дык хоць ня крыўдна было б, ведала б, што выйду і ў мяне грошы будуць. А так мне ні за што сядзець. Я ж нічога не наварыла”.