Худшее в СИЗО — узнать, что люди сдались

Волонтер штаба Виктора Бабарико и политзаключенный Левон Халатрян рассказал о том, как относятся к заключенным на «Володарке», о том, какая поддержка самая важная для политзаключенных и как меняется гражданская позиция, если ты лишился свободы.

Что на практике означает приговор 2 года “химии”

Сразу хочу поправить, что я получил два года не домашней химии, а с направлением в исправительное учреждение открытого типа. Это значит, мне нужно будет куда-то ездить за определенное время, выполнять работу. Иногда бывает людям меняют форму пресечения и отправляют работать в лагеря. На самом деле это условная свобода.

Говорят, что на «химии» условия тяжелее, чем в тюрьме…слышал о таких суждениях, но все зависит от того, в какое место направили, в какой город, с какими людьми имеешь дело. Все зависит от человека, кому-то и дома тяжело, так как трудно удержаться от алкоголя, а это нарушение. Я рад, что на домашнем аресте и могу побыть с ребенком.

Пытки в сизо, с которыми столкнулся

На самом деле в СИЗО на Володарского пыток нет, там физического насилия не применяется.

Пытки ко всем применяются на этапе задержания. Почти всех задержанных бьют, чтобы добиться нужных показаний, которые потом используются в следствии и на судебном разбирательстве.

Сотрудники ГУБОПа чтобы получить пароль от телефона Вячеслава Ломоносова, применяли к нему насилие (речь, видимо, идет о том, что разрывали рот ниткой – примечание редакции), чтобы получить пароль от телефона. Так поступают со многими людьми, и невозможно не сказать пароль, иначе отразится на здоровье.

Реальное количество политзаключенных в Беларуси

Думаю, что политических заключенных гораздо больше. Это все, кто получил несоразмерные сроки, да, возможно они что-то нарушили, и те, кто пресек насилие со стороны правоохранителей. Например, Илья Френь бросился защищать Евгения Калиновского, и применил насилие к силовику, и он это признает. Его осудили на 4 года – это слишком. Это очень скользкая тема и политических заключенных больше в два и три раза, чем по официальным данным.

Отношение к политзаключённым на Володарского со стороны других заключенных и персонала

Относятся ко всем ровно, Володарского считается довольно лояльным местом. Обращаются на «вы», не бьют палками. Мне говорили, что у меня стокгольмский синдром, но в сравнении, там все не так плохо.

Другие заключенные относятся сочувственно к политическим, многие тоже не любят действующую власть, а многие считают, что у нас был шанс, но мы его упустили.

Насколько важна поддержка заключенных

Еще до суда я переживал, сомневался в том, что мне стоит говорить, а что нет или необходимо сгладить какие-то моменты, высказаться мягче.

Когда на суде увидел полный зал людей, страх исчез, понял, что буду идти до конца. Поддержка очень важна, и в письмах, и на судах, она придает много сил.

Худшее в СИЗО — узнать, что люди сдались. Самая большая поддержка была – это читать новости и узнавать, что беларусы не отступили. Худшее узнать, что мы сидим в тюрьме, а люди прекратили борьбу, решив, что не стоило и начинать.

Если уж сидишь, то сидишь за что-то, веря в результат.

А еще очень важны письма. Ты понимаешь, что тебя не бросили. Я встречал людей, которым не приходили письма и передачи, и они очень обижались и расстраивались, им казалось, что их бросили.

Ужесточение законов по отношению к протестующим

Это очевидный ход со стороны властей, ужесточить максимально, чтобы в будущем не было повторных митингов и протестов. Трудно оценить к чему это приведет. Я пока два дня как на свободе и пытаюсь вникнуть в повестку.

Тут другая реальность, в СИЗО все ощущается иначе, так как можно говорить что угодно, ты все равно в камере. А здесь, на свободе сталкиваешься со страхом, потому что есть что терять.

Планы на будущее

Подать апелляцию и дождаться решение, скорее всего, решение останется без изменений. Потом меня отправят «на химию», буду наблюдать за тем, что происходит. Планов я не строю. Мне нужно досидеть свой срок. Позиции своей не изменил – власть должна меняться, реформы должны проводиться, беспредел должен закончиться.

У политзаключенных разные настроения. Многие опускают руки, а многие понимают, что это должно закончиться. Мы оказались в беспрецедентной ситуации. Не верю, что все останется так же, как и было все эти годы. Это должны понимать все силовые структуры, не думая, что люди забудут о том, что произошло и Беларусь станет серой периферийной страной.

Фото — Наша Нiва